Среди множества криминальных хроник Америки истории Джеффри Дамера, братьев Менендес и Эда Гина выделяются не только жестокостью преступлений, но и глубоким погружением в темные лабиринты человеческой психики, заставляя задуматься о природе зла и обстоятельствах, способных его породить. Джеффри Дамер, чье имя стало синонимом хладнокровного серийного убийцы, действовал в Милуоки в конце 1980-х – начале 1990-х годов. Его жертвами становились преимущественно молодые мужчины, часто из маргинализированных слоев общества. Уникальная и особенно отталкивающая черта его преступлений заключалась в попытках создать так называемых «зомби» – после убийства он расчленял тела, сохраняя определенные части, и предпринимал жуткие опыты, стремясь превратить останки в послушных спутников. Его мотивация, насколько ее можно понять, коренилась в глубоком одиночестве, болезненных сексуальных фантазиях и желании абсолютного контроля над своими жертвами, что в конечном итоге привело к гибели семнадцати человек, пока его не остановили в 1991 году. Не менее громкой стала история братьев Лайла и Эрика Менендес, которая потрясла страну в начале 1990-х годов. В отличие от одиночки Дамера, это был случай, когда двое молодых людей из чрезвычайно богатой и, казалось бы, благополучной семьи Беверли-Хиллз хладнокровно убили своих собственных родителей, Хосе и Китти Менендес. Первоначально они пытались представить это как акт мафиозной мести, но следствие раскрыло истину. На суде развернулась драма, где защита строилась на утверждениях о годах физического, психологического и, по некоторым заявлениям, сексуального насилия со стороны отца, а также о глубоком страхе, что родители планируют убить сыновей, чтобы скрыть скандал. Эта история поставила перед обществом сложные вопросы о пределах самообороны, природе насилия в семье и том, может ли длительная травма оправдать столь чудовищный акт возмездия. В свою очередь, Эд Гин, действовавший в сельской Висконсине в 1950-х годах, хотя и стал прототипом для множества персонажей в культуре ужасов, в реальности совершил меньше убийств, но его действия шокировали своей противоестественностью. После смерти своей властной и глубоко религиозной матери, к которой он испытывал болезненную привязанность, Гин начал эксгумировать женские трупы с местных кладбищ, создавая из их останков жуткие артефакты для своего дома: абажуры из человеческой кожи, посуду, пояса из сосков и даже полноценный «костюм» из кожи, который он надевал, представляя себя своей матерью. Его единственными доказанными убийствами стали две женщины, но именно бредовая одержимость материнской фигурой и стремление к трансформации, почерпнутое из журналов по анатомии и рассказов о нацистских экспериментах, сделали его случай классическим примером психопатологии, где реальность оказалась страшнее любого вымысла.